JavaScript отключён. Чтобы полноценно использовать наш сайт, включите JavaScript в своём браузере.

Ответить в теме

Сообщение: <blockquote data-quote="Маруся" data-source="post: 679346" data-attributes="member: 1">РАСПУТНЫЕ ИМПЕРАТОРЫИ как нам, наконец, увязать эти притязания на нравственное возрождение римской нации с поступками ряда императоров сомнительного поведения, начиная с безудержно развратничавших Калигулы и Нерона и заканчивая юным Элагабалом, устраивавшим оргии в компании с возничими, актерами и гладиаторами? Ведь эти «божественные» (в период правления) государи открыто предавались предосудительным распутствам, прямо подпадавшим под действие законов об infamia? Элагабал, как пишут, изнасиловал весталку и насаждал обряды с человеческими жертвоприношениями. Впрочем, не исключено, что историки возвели немало напраслины на свергнутых императоров по указанию тех, кто приходил им на смену. Сейчас нам важно рассмотреть прегрешения сексуального характера, приписанные «плохим» императорам. Что в этих преданиях правда (если она там имеется), а что вымысел, теперь уже не установить. Основной вывод из них можно сформулировать так: августейшим особам при жизни дозволялись любые причуды, и любой император при желании был вправе ставить себя выше законов, которые им же создавались и утверждались.Казалось бы, непристойное поведение самих императоров подрывало уважение к проводимым от их имени законам. Но подобный разгул страстей среди императоров встречался нечасто. Злодеяния эти воспринимались как исключения из правил и способствовали лишь укреплению действовавших в обществе норм поведения. В итоге дурно ведущие себя императоры всенепременно удостаивались взбучки от историков наподобие Тацита и Светония, следивших за тем, чтобы ни одного доброго слова не сохранилось в веках о беспутных правителях. Ну и, наконец, прослывшие аморальными императоры плохо кончили: во-первых, все как один были убиты; во-вторых, всякая добрая память о них была стерта из памяти людской.Императоры жили согласно двойным стандартам, характеризовавшим всё римское общество. С одной стороны, мы наблюдаем их попытки держать всё под контролем, регулируя публичное поведение подданных. Так, вслед за недолгим периодом сексуальной вседозволенности и роскошных пиршеств при Калигуле и Нероне, утвердившийся после их правления и короткого междуцарствия император Веспасиан предложил принять указ, согласно которому женщина, состоящая в связи с чужим рабом, и сама становилась рабыней (Светоний, Божественный Веспасиан, 11). А вслед за ним и Домициан предпринимал попытки возродить в римлянах строгость нравов весьма радикальными мерами, исключив из числа сенаторов и судей тех, кто опорочил себя лицедейством и плясками в театрах, запретив женщинам пользоваться носилками и казнив весталок, нарушавших обет (Светоний, Домициан, 8). Императоры принимали грозные законы о нравах во все века: даже перед самым распадом империи в середине IV века Юлиан II запретил хозяевам таверн открывать свои заведения раньше четвертого часа утра, продавать вареное мясо, а простым людям — греть воду (чтобы смешивать с вином), то есть чтобы вообще никто не принимал пищу на улице (Аммиан Марцеллин, Римская история, XXVIII.4.4). Автор этих строк не может поверить, что подобные ограничения строго соблюдались, а не служили поводом для наказания неугодных или вовремя не откупившихся кабатчиков. Ну а сами императоры так и продолжали роскошествовать и предаваться излишествам: установленная ими персонально для себя мера расточительства менялась в каждое правление.Проще всего было бы усмотреть за этим банальное лицемерие. Другая интерпретация исходит из того, что знатные римляне были озабочены тем, чтобы, с одной стороны, не упускать возможности сполна вкусить плодов своих завоеваний, а с другой — не утратить благорасположения богов, прогневав их чрезмерным разгулом. Это требовало балансирования между здоровым гедонизмом и богомерзким чревоугодием, веселием и пьянством, достатком и излишеством. Понятия достатка и роскоши менялись в веках, и по мере роста доходов и расходов элиты простому народу также открывался доступ к возраставшему объему и ассортименту увеселений, продовольствия и иных благ далеко за рамками базового требования «хлеба и зрелищ».Ярким примером римских двойных стандартов является отношение к проституции. При всей показной заботе о том, чтобы женщины держались в рамках строгой нравственности, римляне не только охотно пользовались услугами проституток, но и не забывали облагать их доходы налогом. Первым до этого додумался Калигула, установивший ставку ежемесячного казенного сбора с проституток в размере стоимости одной близости, после чего расценки, вероятно, не менялись. Поскольку то был лишь один из множества новых поборов, введенных этим императором, люди жаловались, что не знают толком, за что и сколько с них причитается в казну по новому налоговому кодексу, из-за чего невольно становятся нарушителями и рискуют подвергнуться многократному взысканию по суду. В ответ Калигула распорядился вывесить закон на всеобщее обозрение, но написать его самыми мелкими буквами, чтобы никто ничего не смог прочитать (Светоний, Калигула, 40–41). Светоний описывал это с целью подчеркнуть полную безнравственность Калигулы. Однако налог на проституцию стал приносить настолько хороший доход в казну, что никто из последующих императоров, включая уже и христианских, не думал его отменять, и он благополучно существовал до денежной и налоговой реформы 498 года.Налогом на проституцию императоры, по сути, узаконили этот вид деятельности. Конечно, таким подходом обеспечивался и некий элемент общественного контроля через солдат — сборщиков податей, но пассивное официальное признание права на такой заработок обнажало всю лицемерность дальнейших попыток утверждения традиционных нравственных ценностей законодательными средствами. Некоторые императоры, впрочем, испытывали неловкость из-за такого положения вещей. Александр Север, к примеру, распорядился, чтобы доходы от этого налога шли не в казначейство, а на покрытие государственных расходов по ремонту театров, цирков, стадионов, дабы хоть как-то оправдать попустительство частному разврату повышением качества традиционных публичных зрелищ. Он даже намеревался запретить мужчинам заниматься подобной деятельностью, но решил, что тем самым лишь загонит эту практику в подполье (Жизнеописания августов: XVIII. Александр Север, XXIV). Не исключено, что за отказом от реализации данного намерения стояли и финансовые соображения.Все последующие императоры так или иначе являлись продолжателями политики Августа и относили регламентацию общественных нравов и обеспечение соблюдения римлянами моральных норм к сфере государственных интересов. Как следствие, на протяжении всей имперской эпохи под их прицелом оказывался весьма различный по составу, но неизменно широкий спектр преступлений без жертв. Считалось, что регулирование потребления — священный долг императора как отца нации. Введение строгой регуляции и контроля воспринималось как вынужденная жертва, позволяющая избегать изнеженности, снижать долю расходов на развлечения и предметы роскоши и поддерживать моральный дух римлян на уровне, достойном их доблестных предков и легендарного прошлого. Законы против роскоши, изначально призванные ограничивать элиты в их стремлении к неоправданным излишествам, скоро стали использовать и для лишения простых горожан тех малых гастрономических радостей, которые были им доступны в кабаках и тавернах. И во всех подобных случаях склонность людей к излишествам объяснялась их моральной слабостью, а вина за это прямо возлагалась на всех представителей любых классов и сословий, неспособных устоять перед искушением позволить себе немного роскоши и удовольствий сверх причитающегося им согласно статусу по законам империи. Таверны сами по себе символизировали урбанистическую культуру нового типа, сформировавшуюся по мере превращения Рима в многолюдную и многоязыкую космополитичную столицу метрополии. В такой проекции в этих законах можно усмотреть озабоченность социальными изменениями и возможными угрозами общественно-политической иерархии. Но в реальности никакой сколь бы то ни было ощутимой угрозы сплоченности общества от таверн не исходило. Не угрожала основам государственного строя и проституция. Вполне достаточно было заклеймить падших статусом infamia, который к тому же бил по репутации лишь немногих замешанных в этой сфере представителей высшего класса. Наказание диффамацией, грозившее в среде простонародья, вероятно, представлялось весьма условным и безобидным. Ввиду отсутствия реальной угрозы императоры весьма практично использовали эту сферу занятости в качестве источника дополнительных поступлений в казну, хотя на словах и продолжали осуждать ее.Законы, устанавливавшие высокие нравственные идеалы, не вызывали иллюзий насчет их достижимости. Занятно, однако, наблюдать, как моральные нормы эволюционировали впоследствии. Особенно серьезные перемены ожидали римлян после обращения императора Константина в христианство в 312 году. Но лишь в VI веке император Юстиниан установил законодательный запрет на мужеложство и ввел за него совершенно драконовское наказание: «изобличенных <…> лишали их срамных членов и так водили по городу» (Прокопий Кесарийский, Тайная история, XI.34) [74]. Однако к тому времени римская преступность претерпела глубокие метаморфозы.</blockquote>

Проверка