Урок 22. Брайсон "Краткая история всего на свете"
Богатство бытия.
Брайсон рассказывает про американский музей естественной истории - один из самых известных в мире исторических музеев. В нем собраны миллионы экспонатов. Многие обожают его и приходят любоваться древностями. А некоторые любят и прихватить что-нибудь. Брайсон рассказывает, что однажды музей вкупил у частного коллекционера, известной персоны ориитологическую коллекцию. С удивлением сотрудники обнаружили на многих экспонатах таблички музея. Коллекционер просто ходил и выносил из музея экспонаты, а потом ему же их и продал. "Это объясняет почему он даже в жару ходил в просторном пальто". А ещё один тип прятал мооллюсков в полые ножки инфалидной коляски. За закрытыми дверями мкзея миллионы экспонатов и круглосуточная неспешная работа над жителями прошлого. Брайсон рассказывает, что встретил ученого который 42 года изучает один только зверобой - "вероятно, он очень дотошный".
Мхи неприхотливы и не всегда растут на севере. Когда про это говорили имели в виду лишайники - они растут на севере. Мох на роль природного компаса не годится. В музее собрано около 780 тысяч видов мхов. В 19 веке были собраны тысячи мхов, а в веке 20м исправляли косяки 19 века.
Брайсон рассказывает и другие удивительные истории об ученых прошлого. Например, Джон Фрейзер провел годы в дикой местности, собирая растения от имени Екатерины Великой, и когда наконец появился в столице, то обнаружил, что в России новый царь, который принял его за сумасшедшего и отказался выполнять контракт. Фрейзер забрал все в Челси, где открыл питомник и стал прилично зарабатывать на продаже восхищенной английской мелкопоместной знати рододендронов, азалий, магнолий, дикого винограда, астр и другой колониальной экзотики.
Вообще 18 и 19 века сулили большие деньги исследователям и тем кто откроет что-то новое, так что поиски стали выгодными. Все новые данные нужно было сравнивать со старыми и как-то классифицировать.
Этой классификацией занялся швед Карл Линней. Ближе к 30 годам он разработал свою систему и сам стал классифицировать всё известное добро. Редко найдешь человека, столь довольного своим величием. Большую часть свободного времени он посвящал многословным лестным описаниям самого себя, объявляя, что не было еще «более великого ботаника или зоолога» и что его система классификации – «величайшее достижение в области науки». Он скромно предлагал, чтобы его надгробный камень гласил: Princeps Botanicorum, «Император ботаников». Скорее всего он был с.ексуально озабоченным и всему что хоть отдаленно напоминало очертания половых органов давал названия "вульва", "кли.тор" и так далее. Но его система была самой простой. понятной и удобной, она была принята всеми. До Линнея системы классификации зачастую были крайне причудливыми. Животных могли классифицировать в зависимости от того, дикие они или домашние, сухопутные или водные, большие или маленькие, даже – считались ли они благородными или нет. Бюффон располагал животных в соответствии с их пользой для человека. Анатомические соображения при этом едва учитывались. В первом его издании (1735 год) было 12 страниц, в 12ом же издании уже 2300 страниц. Он дал названия и зарегистрировал 13 тысяч видов животных. Но и Линней был не без изъяна. Он дал место мифическим животным и «людям-чудовищам», чьи описания принимал на веру, выслушивая моряков и других одаренных богатым воображением путешественников. Среди них фигурировали дикий человек, Homo ferus, ходивший на четвереньках, и Homo caudatus, хвостатый человек. Но классифицировал он блестяще. Именно он, например, определил китов в млекопитающие (тогда их называли четвероногие). Дальше смешная цитата: "Однако не все приветствовали эту систему. Многих беспокоило ее тяготение к неприличным выражениям, что было несколько забавным, поскольку до Линнея распространенные названия растений и животных были откровенно грубыми. Одуванчик долгое время называли в народе «писуном» из-за его якобы мочегонных свойств, среди других повседневно употреблявшихся названий были «кобылья вонь», «голые бабы», «прищемленное яйцо», «собачья моча», «голая задница» и «подтирка». Пара-другая этих грубоватых названий, возможно, случайно сохранились в английском до наших дней. «Девичьи волосы», например, в названии мха не относятся к волосам на девичьей голове".
Линней разделил мир животных на шесть категорий: млекопитающих, пресмыкающихся, птиц, рыб, насекомых – и «червей» для всего, что не укладывалось в первую пятерку. Во многих странах по своему трактовали Линнея, пользовались изданиями разных годов. Где-то принимали усовершенствования где-то нет. Более менее единая система сложилась лишь в начале 20 века.
В целом же споры о классификации идут до сих пор. Кто-то объединяет виды животных и типов станвоится меньше, кто-то ищет отличия и количество типов увеличивается. Брайсон говорит, что классификация животных - таксономия - это настоящее полк боя.
Мы не имеем ни малейшего представления о числе видов живых существ на Земле. Оценки разнятся от трех до двухсот миллионов. Еще удивительнее, как утверждается в материале журнала The Economist, что 97 процентов видов растений и животных планеты, возможно, еще ожидают своего открытия.
Наведение порядка – не самая легкая задача. В начале 1960-х годов Колин Гроувз из Австралийского национального университета предпринял систематический обзор 250 с лишним известных видов приматов. Много раз оказывалось, что одни и те же виды описывались не единожды – иногда несколько раз, причем ни один из исследователей не знал, что имеет дело с животным, уже известным науке. Чтобы все распутать, Гроувзу потребовалось четыре десятка лет.
В мире сейчас работает около 10 тысяч систематиков. Там много тонкостей, бюрократии. формализма. Систематика не считается престижной и большинство занимается ей без энтузиазма. К тому же эта работа зачастую ведется на бумаге, словно мы живем в прошлом столетии. Большинство живых существ очень малы, и их легко упустить из виду. На самом деле это не всегда так уж плохо. Вы бы, пожалуй, не спали так сладко, если бы знали, что в вашем матраце обитает, возможно, два миллиона микроскопических клещей, которые выходят наружу в ранние часы, чтобы отведать ваших сальных выделений и угоститься восхитительными хрустящими чешуйками кожи, которые вы теряете, ворочаясь во сне. Одна ваша подушка, возможно, служит обителью сорока тысяч этих существ.
